Ю. Котляр

История еврейской земледельческой колонии Нагартав (1809-1954)

   Процесс утверждения суверенитета Украины выдвинул вопросы, которые требуют новых теоретико-методологических подходов к решению проблем в межнациональной сфере, в частности в истории украинского еврейства. Существуют специфические черты, присущие еврейскому народу, которые сказались на его многовековой истории. Прежде всего, стремление к сохранению своей культуры практически в любой этнокультурной среде. В сущности, везде, где проживали и проживают евреи, отмечается их заметный вклад в интеллектуальное развитие окружающего общества. Еврейское население внесло значительный вклад в историю, культуру, образование и быт населения и Южной Украины, где оно компактно проживало с начала ХІХ века. Поэтому необходимость исследования их истории на этой территории не вызывает сомнения.

   В данной статье мы хотим рассказать об одной из интересных еврейских колоний Юга Украины – Нагартавы, которая фактически исполняла роль «столицы» региона в царское время, так как была его административным центром. Оценивая степень изученности данной проблемы в целом, следует отметить, что, несмотря на возрастание в последние годы объема литературы, посвященной евреям Украины, специальных исследований по истории и культуре еврейского населения современной Николаевской области не очень много. Среди них следует выделить работы бывшего жителя Нагартавы, кандидата геолого-географических наук Й.М.Шайкина “Еврейское земледелие на юге Украины”, “Лечебница в степи (История Березнеговатской больницы)”, а также работу доктора исторических наук, профессора В.П.Шкварца о жизни и деятельности выдающегося историка Ильи Борщака, который родился в Нагартаве: “Илья Борщак. Жизнь, деятельность, творчество”.

   История Нагартавы началась с 1809 года, когда евреи-переселенцы из местечек Витебской, Могилевской, Минской губерний поселись в Херсонском уезде на берегу небольшой степной речки Добрая, притоке речки Висунь. (Имеются некоторые сведения, что заселение началось в 1807 г.). В этой местности люди проживали и раньше, о чем свидетельствуют группы курганов, которые находились на окраине Нагартавы [1].

   Первая группа из 20-25 семей построили усадьбы возле колодца Клочанка (евреи называли его – Квал) с чистой родниковой водой. Новая колония получила название “Нагартав”, что в переводе означает “утренняя роса” или “добрая вода”. Основатели Нагартавы организовали кладбище в двух километрах от села в сторону села Ямкуватое [2]. Ими же была построена синагога. Назвали переселенцы новое место обитания Старая Дача.

   Вторая группа евреев, значительно больше первой, прибывшая вместе с немецкими переселенцами, построила свои дома возле речки с южной стороны. Немцы-колонисты стали учителями земледелия для еврейского населения. Новые евреи-поселенцы также построили себе синагогу и назвали свою часть колонии Большой Нагартав. В 1810 г., прибыла третья группа евреев из Сибири. Они назвали свою часть села Малый Нагартав. В 1926 году Старая дача, Большой Нагартав и Малый Нагартав объединились в единое поселение – Нагартав [3].

   При переселении каждая семья получила в надел 30 десятин “казенной земли” в наследственное пользование без права продажи. Согласно законодательству – каждая еврейская семья должна была иметь не меньше шести человек. Только в этом случае она получала право на надел. Как правило, если семья была малочисленной, то в ее состав официально вносили ближайших родственников или даже посторонних лиц. Эти люди только считались в составе семьи, а фактически шли на заработки в ближайшие города и редко возвращались назад. По данным официальной статистики, средняя численность семей колонистов в 20-80-х гг. ХІХ ст. была 6-9 человек [4]. На каждого новорожденного мужского пола предоставляли дополнительно две десятины земли. Правительство для колонистов установило ряд льгот: займы на приобретение скота, инвентаря, освобождение от налогов на 10 лет, освобождение от воинской повинности на 25 лет. Вместе с тем, был введен бюрократический административный контроль, который фактически давал возможность чиновникам заниматься казнокрадством и обманом колонистов в финансовых вопросах. Местную власть осуществляли немцы-колонисты.

   На каждом выделенном участке строили дома, вначале – под соломенной крышей, а со временем – под черепицей, конюшни для коней, сараи, колодцы с питьевой водой, площадки для обработки урожая – гарманы. Позже появились сады и огороды [5]. Примером может служить казенный сад, который находился на территории колонии Нагартав. Его площадь составляла 10 га. В саду выращивали шелковицу, сливы, груши. Сад охраняла полиция. В субботу в саду разрешалось гулять еврейскому населению, а в воскресенье – украинскому и русскому. Сад сдавался в аренду старейшине Шварцу. Просуществовал он в ухоженном состоянии до 1917 г. Во время гражданской войны сад был полностью уничтожен [6].

   Население Нагартавы занималось земледелием, выращивало овощи и технические культуры. Хозяйство колонистов было слабо оснащено сельскохозяйственным инвентарем. В 1812 году на одно хозяйство, в среднем, приходилось 0,4 плуга; 0,2 бороны; 0,9 телег и 1,7 волов. Непривычные к работе на земле евреи с большим трудом перенимали опыт ведения земледельческих работ. В первые годы существования колоний еврейское население обеспечивало себя собственным хлебом всего на 25%, через 20 лет - на 60% и только через 50 лет – полностью. Несмотря на суровые природные условия степного края, недостаточную помощь государства, злоупотребление чиновников, колонисты во втором и третьем поколениях уже были настоящими земледельцами и почти не отличались умением вести хозяйство от крестьян соседних деревень [7].

   Согласно переписи населения, в 1897-1899 гг. в Нагартаве проживало 1710 человек, в том числе земледельцев – 1108 человек (191 семья), которые имели 3300 десятин земли. В среднем семья из 8 человек имела: 17 десятин земли; 5 коней; 1,9 коров; 15 кур. Пшеницей засевали 15% посевной площади. Преобладали середняцкие хозяйства [8]. В 1902 г. колонию посетил губернатор Херсонской губернии В.А.Левашов. Колонисты встретили его “хлебом-солью” и оркестром в сопровождении эскадрона всадников. На встрече губернатор сказал: “Я вижу еврейское трудовое земледельческое население. Мне приятно видеть здоровых евреев-земледельцев”[9].

   В Нагартаве, как и в других колониях, евреи сохранили религиозные традиции, но в новых условиях под влиянием психологии, характера и быта земледельческой среды они приобретали своеобразные формы. Тем не менее, с начала образования колонии в ней действовали молитвенные дома, в которых проводили службу приглашенные раввины. Соблюдение религиозных традиций мешало сельскохозяйственным работам. Так, некоторые колонисты выезжали на полевые работы не на рассвете, как этого требовали естественные условия, а лишь после утренней молитвы, когда солнце поднималось высоко и успевало высушить землю. Колонисты придерживались субботы и праздников, во время которых не выполняли даже самые необходимые работы. В эти дни для доения коров они приглашали крестьян из Березнеговатого. В дореволюционный период колонисты носили традиционно еврейскую одежду, чем колоритно отличались от украинского и русского населения. Еврейские женщины не занимались полевыми работами, а лишь домашним хозяйством и детьми. Колония со своим бытом и характером долгие годы фактически оставалась “еврейским местечком”.

   Евреи-колонисты уделяли большое внимание обучению грамоте свои детей [10]. Мальчиков учили в хедерах – еврейских начальных школах, учителями в которых были меламеды. Здесь изучали древнееврейский язык, чтобы мальчики могли читать и молиться Богу дома и в синагоге, а также и ремесла. В 13 лет ученики становились совершеннолетними и могли молиться Богу вместе с взрослыми. Основным языком еврейской колонии был идиш.

   В 1840-1846 гг. в Нагартаве действовала государственная начальная общеобразовательная школа с русским и еврейским языками обучения, организатором и директором которой был известный реформатор еврейской традиции, учитель из Польши Гезионовський. Школа была открытая 18 мая 1840 года. Сначала в ней числилось 18 детей от 9 до 15 лет. Но колонисты не изъявили желания отдавать своих детей на воспитание в школу, с необычной для евреев программой. В 1846 году руководство констатировало, что школа принесла очень мало пользы, и закрыло ее [11].

   Географическое положение Нагартавы в центре земледельческих колоний Херсонской губернии определило выбор для размещения в ней учреждений общеколониального назначения. В 1847 г. Нагартав стал фактически «маленькой столицей» еврейских колоний губернии [12], поскольку: здесь располагалась контора «Опеки над делами еврейских колонистов Херсонской губернии». Опекун – царский чиновник, представитель Министерства Государственного имущества Росси, имел большие административные и судебные полномочия, распоряжался финансами, которые правительство выделяло на потребности колоний [13]. Опекунство руководило одиннадцатью еврейскими колониями первого и второго округов и еще столькими же третьего и четвертого. В 1850 году общее количество жителей колоний опекунства составляла 9 тыс. человек, а в 1858 году – 11 тыс. человек.

   Собрание одиннадцати колоний Херсонской губернии в 1849-1850 гг. приняло постановление построить больницу в Нагартаве. Толчок к этому дал очень тяжелый 1848 год, когда случилась эпидемия холеры, неурожай и мор скота. В колониях медпомощь была на примитивном уровне. Самолечение травами в домашних условиях, обращение к повитухам и знахарям, а также к немногочисленным фельдшерам-практикам из местных земледельцев, которые лечили, главным образом, на свой страх и риск. – вот весь набор медицинских услуг того времени. Ближайшая больница, где работали врачи с медицинским образованием, находилась в Херсоне. Колониальный врач также жил в Херсоне и приезжал в колонию редко[14].. Нагартавская больница стала первым стационарным медицинским учреждением в Херсонской губернии.

   В 1909 году исполнилось сто лет со дня учреждения колонии, и можно было констатировать, что “эксперимент привлечения местечковых евреев к земледелию” на примере Нагартавы удался. Колония Нагартав жила специфической жизнью, сочетая успешное хозяйствование на земле и соблюдение еврейских традиций в быту. В колонии действовали две синагоги, училище [15], три молитвенных дома и несколько хедеров. Постепенно утвердились новые принципы и в сфере народного образования. Вместо небольшой общественной начальной еврейской школы в 1902 году построили просторную общеобразовательную школу, в которой было два класса.

   В конце ХІХ – в начале ХХ ст. в Российской империи и на Юге Украины, в частности, усилились антиеврейские тенденции, которые переросли в погромы. Причины погромов в этот период носили экономический характер. Религиозная и культурная закрытость еврейского населения служила дополнительным раздражителем.

   В Нагартаве первые погромы устроили в 1895 и 1899 гг. соседи – антисемиты из Березнеговатого. Убытки становили 100 тысяч рублей [16]. К судебной ответственности было привлечено 39 мещан и крестьян. Дело слушали в Николаеве 19 марта 1900 г. Председателем суда был представитель Одесской судебной палаты Б.Ю. Витте, защищал потерпевших присяжный поверенный, один из лучших адвокатов страны Н.П. Карабчевский. В своей речи адвокат, характеризуя причины погрома, акцентировал внимание не на материальном и экономическом аспектах, а на межэтнической и религиозной нетерпимости, видя в этом основной мотив преступления [17]. Из 39 подсудимых 11 были оправданы, а 28 – осуждены. К максимальному сроку – 1,5 года – был осужден торговец Л.Веремеев за подстрекательство к погрому. К сожалению, на этом погромы в Нагартаве не закончились. Они происходили и в 1905, 1907, 1919, 1921 гг.

   Установление советской власти в Нагартаве началось с организации ревкомов, куда назначали беднейших жителей колонии. Первым председателем Нагартавского ревкома был М.Гидалевич [18]. Молодое еврейское население Нагартавы активно участвовало в создании комсомольской организации. В 1919 году по их инициативе был создан Крестьянский Союз Молодежи. Главной задачей комсомольцев была помощь в выполнении продразверстки. Всего же на территории Нагартавского сельского совета действовали четыре комсомольских организации, численность которых превышала 100 человек [19].

   Конец 20-х гг. ХХ ст. принес усиление тоталитарного режима и связанное с ним постепенное свертывание деятельности еврейских организаций и учреждений, начало репрессий. Первыми жертвами стали еврейские священнослужители, которые выступали против закрытия культовых сооружений. Синагоги закрывались, а их помещения использовали для культурно-образовательных учреждений [20]. В 1927 г. помещение одной из синагог в Нагартаве было передано под клуб, который стал ячейкой новых советских методов воспитания детей и перевоспитания взрослых в коммунистическом духе.

   Первый трактор в Нагартаве появился в конце 1925 г., однако на нем никто не работал – не было трактористов. Зимой 1926 г. в Херсон на шестинедельные курсы трактористов было послано шесть представителей тракторных обществ Нагартавы: З.Гидалич (“Труд”), С.Сприкут, М.Шварцбаум (“Смычка”), Е.Карт (“Красный плугарь”), Б.Плом (“Новая техника”), А.Гимельшпах (“Карл Либкнехт”). В этом же году тракторные общества получили новые машины. Общество состояло из 15-20 хозяйств [21]. В 1928 г. при Нагартавском Сельском Совете впервые в Березнеговатском районе была организована сельскохозяйственная коммуна “КИМ”, которую возглавлял Рахиль Ефимович Гефт. Организаторами коммуны были: Михаил Израилевич Зевлевер, Михаил Абрамович Кальман, Арон Гельфанд, Исаак Кальман, Исаак Рускол [22]. Весной 1929 г. коммуна получила 2 трактора (“Фордзон” и “Интернационал”), денежный заем для закупки тягловой силы, семена для весеннего посева. Было приобретено 8 коней и 12 коров. После этого была создана племенная ферма. Заведующей фермой назначили Р.Гимпель. Члены коммуны жили вместе в общежитии, питались в столовой. Плату за работу не получали, а жили за счет коммуны. Мужчины и женщины в коммуне одевались одинаково. Все носили зеленые костюмы, комсомольские значки, кожаные куртки, хромовые сапоги или ботинки с гетрами [23]. В 1930 году коммуна была реорганизована и приняла устав сельхозартели. Председателем был избран Матвей Львович Зябко. В этом же году Нагартавский Сельский Совет получил статус “Еврейский национальный” [24].

   Репрессии также не обошли население Нагартавы. В 1934 году было проведено показательное судебное заседание по уголовному делу “Черный амбар”, где обвиняли в утаивании зерна от государства. Фактически же в субботу вечером с поля привезли 30 центнеров ячменя, а так как кладовщика Цейтлина не нашли, то решили зерно выгрузить в свободное помещение неоприходованым, а на следующий день сдать в амбар на хранение. Однако уже в воскресенье утром политотдел знал об этом событии и вмешался в него.

   Решением суда, который состоялся 8 августа 1934 г., председателя колхоза Фалкова осудили на 10 лет тюремного заключения, а кладовщика Цейтлина приговорили к расстрелу. К счастью, после представленной кассации, Цейтлин был оправдан, а Фалкову дали один год лишения свободы [25].

   С начала Великой Отечественной войны была объявлена эвакуация населения в восточные районы СССР. Но жители Нагартавы успели доехать только до Днепра, где переправа уже была разрушена немецкой авиацией. Эвакуироваться удалось лишь нескольким колхозникам, а остальные возвратились в Нагартаву [26], где и погибли от рук немецких оккупантов.

   По распоряжению начальника Березнеговатской районной управы Бауэра, все еврейское население села должно было собраться к семи часам утра 14 сентября 1941 г. якобы для переписи. По словам свидетеля, Марии Рак, уже в ночь на 14 сентября евреев загнали в помещения клуба для регистрации, а в семь часов утра началась расправа. Стариков, женщин, детей раздевали до нижнего белья и по 25 человек подводили к оврагу, где и расстреливали из автоматов. По словам очевидца, Василия Тыцкого, детей солдаты накалывали на штыки и бросали в овраг. Учительницу Софью Станишевскую забили камнями. Для больных фашисты выделили 10 подвод, которые подвозили жертв к месту расстрела. Не щадили никого. Так, у чудом спасенного, Бориса Каца, в этот день погибла вся семья – жена, сестры, пятеро детей, всего 18 человек [27].

   Со слов очевидца, Павла Скрыля, место расстрела еврейского населения впоследствии засыпали более толстым слоем земли, так как вначале видны было руки и даже головы погибших. Три недели около 300 человек приезжали из Березнеговатого на 200 подводах и засыпали место расстрела. Для того чтобы трупы не попали в речку Висунь во время таяния снега, могилы окружали земляными стенами толщиной более метра, высотой до 3-4 метров [28]. Всего в Нагартаве оккупанты уничтожили 865 евреев [29].

   Исполком Нагартавского Сельского Совета депутатов Березнеговатского района Николаевской области возобновил свою деятельность 15 марта 1944 года. Чтобы «вдохнуть жизнь» в Нагартав, сюда переселили жителей из сел Крымского района Краснодарского края, а также западных областей Украины. Уже в 1945 г. новые колхозники рапортовали о выполнении и перевыполнении плана по сбору урожая [30]. Жизнь продолжалось, но это уже была жизнь не еврейской колонии. В Березнеговатом родственники погибших жителей Нагартавы обратились в местную власть за разрешением о перезахоронении останков покойных. Органы местной власти с пониманием отнеслись к просьбе, предоставили необходимую помощь. Прах бывших жителей Нагартавы был перенесен на действующее еврейское кладбище в братскую могилу. Еврейская община в 1982 г. инициировала установление на могиле памятника – стелы. Каждый год 14 сентября к нему съезжаются родные погибших [31]. В 1954 году по решению исполкома Николаевской области Нагартавский Совет вошел в состав Березнеговатского Сельского Совета, а территория еврейской колонии Нагартав вошла в состав Березнеговатого. Сейчас бывшая колония официально называется поселком городского типа Березнеговатое, однако сами жители неофициально часть поселка по-прежнему называют “Нагартава”.

   Примечания
   1. Ястребов В. Опыт топографического обозрения древностей Херсонской губернии. // Записки Императорского Общества Истории и Древностей. – 1894. – Т.XVIII. – С.91, 155.
   2. Кальман М.А. Воспоминание старожила Нагартавы // Рукопись, семейный архив, 1986. – Л.3.
   3. Боровой С.Я. Еврейская земледельческая колонизация в старой России. - М., 1928. - С. 49-50.
   4. Мельникова Н. Динаміка населення єврейських землеробських колоній Півдня України (ХІХ – поч. ХХ ст.) // Наукові праці історичного факультету ЗДУ. – Випуск 14. – Запоріжжя, 2001. – С.229.
   5. Архивный отдел Березнеговатской районной государственной администрации (АОБРА). - Ф. 23. – Оп.2. – Д.2. – Л.8.
   6. Шайкин И.М. Маленькая столица или еврейская земледельческая колония Нагартав // IV Миколаївська обласна краєзнавча конференція “Історія. Етнографія Культура. Нові дослідження.” – Миколаїв, 2002. – С.234-235.
   7. АОБРА. - Ф. 23. – Оп.2. – Д.2. – Л.10.
   8. Государственный архив Херсонской области. – Ф.22. – Оп.1. – Д.45. – Л.7.
   9. Там же. – Л.1.
   10. Зябко Л.М., Бибе М.Я. История Нагартавы // Рукопись, семейный архив, 1991. – Арк.5.
   11. Шайкин И.М. Маленькая столица или еврейская земледельческая колония Нагартав. – С.234.    12. Там же. – С.235.
   13. Шмидт А. Материалы по географии и статистике России. Херсонская губерния. – СПб, 1863. – С.712.    14. Государственный архив Николаевской области (ГАНО) – Ф.Р. 1560. – Оп. 1. – Д.154. – Л.35.
   15. Хонигсман Я.С., Найман А.Я. Евреи Украины. Краткий очерк истории. – Ч.1. – К., 1993. – С.132.
   16. Гриневич Е.В. К вопросу о еврейских погромах на Николаевщине (конец ХІХ - начало ХХ вв.) // IV
Миколаївська обласна краєзнавча конференція “Історія. Етнографія Культура. Нові дослідження.” – Миколаїв, 2002. – С.238.
   17. Карабчевский Н.П. Речи. 1882-1902. – СПб, 1992. – С.112.
   18. Кальман М.А. Воспоминание старожила Нагартавы. – Л.28-29.
   19. Там же.
   20. Воспоминания Р.А.Бецера // Материалы Березнеговатского народного районного историко-краеведческого музея. – Инв. № 851.
   21. ГАНО. – Ф.Р.1053. – Оп.2. – Д.51. – Л.205.
   22. Кальман М.А. Воспоминание старожила Нагартавы. – Л.31. 

   23. Воспоминания Р.А.Бецера. – Инв. № 851.
   24. Кальман М.А. Воспоминание старожила Нагартавы. – Л.36.
   25. ГАНО. – Ф.Р.1054. – Оп.1. – Д.46. – Л.119.
   26. Кальман М.А. Воспоминание старожила Нагартавы. – Л.75-76.
   27. Левіна Г. Нагартавська трагедія // Південна правда. – 1946. – 11 січня.
   28. Березнегуватщина. Нариси історії (з найдавніших часів до середини ХХ століття) / За ред. Ю.В.Котляра. – Миколаїв-Березнегувате, 2004. – С.97-98.
   29. Гриневич Е.В. Холокост на Николаевщине // Еврейское население на Николаевщине. Сб. док. и матер. – Т.2. – Николаев, 2004. – С.25.
   30. ГАНО. – Ф.Р.1002. – Оп.3. – Д.21. – Л.11,18.
   31. Мій край, оспіваний вітрами. Навчальний посібник. – Березнегувате, 2004. – С.26.

Журнал «Корни», №19, 2003 г., стр. 150-161    

из книги 'Евреи земледельцы' В.Н.Никитин, С.-Петербург, 1887 г.

Из 73 семей прибывших в 1808 г 56 водворенно семей, 16 получили деньги и к окончательному водворению приступленно.

Поселенци прибыли в самом беднейшем положении.

стр. 33 ревизия  Контентиуса:

В деревне Нагартав читалось 118 семейств, в 437 мужч. и 405 жен., всего 842 душ. Из них до 20 чел. отпущены В Херсон на работу. Колония  эта , по описанию Контентиуса, состояла из 3 селений, не в дальнем друг от друга расстоянии. Домов было : 51 камменых, 22 земляных. Земли за колонией считалось 12000 дес., а вполагая на 437 муж. пола душ по 15 дес. - у нагартавцев было 5445 дес. лишних. Земледельческих орудий нашел Контентиус в деревне: 17 плугов, 6 борон,и 64 повозки; волов 68 пар; лошадей 13; коров 75; годовиков 53 и телят 70. Прибывшие в 1810 г 42 семейства не имели еще приюта, почему желали зимовать в первой деревне, но обыватели на это не соглашались: они сами были на столько многосемейные , что на каждый дом приходилось своих по 7 душ, а если бы еще расположить и пришельцев (298 душ), то пришлось бы на дом по 11 душ; такая же теснота представлялась Контентиусу "предосудительной для здоровья переселенцев". Обыватели Нагартава посеяли: 150 четв. 1/2 чка пазного хлеба; уродилось же у них 243 четв. 5 чка. На годовое продовольствие не достовало, значит, 985 четв. и 3 чков. Сена накосили они 18 1/2 скирд. В мельнице тоже нуждались. Точно также потеряли: от падежа - 12 шт. рогатого скота; от воровства - 4 лошади, а две пары украденых волов отыскали. Новоприбывшие жаловались Контентиусу , что в 1810 году получили кормовых только на 3 1/2 месяца; затем, по сведетельству Контентиуса, некоторые из них страдали лихорадкою и скорботом.

стр. 69 ревизия  Ланова:

В деревне Большой Нагартав: хозяев получивших ссуду было 72 семейства в 534 души. Посеяли они 124 четв. 4 чка. При урожае вчетверо на годовое продовольствие не доставало бы 786 чт. Земледельческих орудий и скода имели они: плугов со всей упряжкой -17; бирин-9; повозок -65;волов -63 пары; коров и прочего рогатого скота-222 и овец 10 штук. В деревне было несколько двооров с неснятыми крышами, с порядочными дворами и загорядями, а это Ланов приписал тому, что там жил смотритель колонии Соболев прилежно занимавшийся устройством. Колодец был только один, но поселенцы брали летом "нездоровую воду", приимущественно из р. Доброй и Висуни.

В деревне Малый Нагартав: хозяев получивших ссуду и приписанных к ним,  было 24 сем. в 175 душ. Посеяли они 20 четв. 4 чка. на годовое продовольствие не доставало 340 четв. Земледельческих орудий и скода имели они: плугов -3; бирину-1; повозок -22;волов -22 пары; а прочего рогатого скота-78 штук.

Поселенцы мало успели в хлебопашестве потому, как обяснял Ланов, что прибыли в 1810 г. и долго болели.

Домов в Большом и Малом Нагартавах было: конченых-24, непокрытых-49, а начатых 21, всего 94. Обе колонии разселились на безводных участках; отчего во время хлебопашества и сенокоса поселенцы бочками возили воду из р. Доброй и Висуни; они выкопали, правда, колодез на 5 сеж. в глубину, но вода еще не показывалась. Лугов для сенокоса не было; сено же косили на самой степи, откуда, в сухое лето, как напр., в 1812 г. его разносило ветрами.

Данные население колонии на  1815год  (ст 89)

В 1814 г родилось 23 чел., умерло 17 (ст 91).

Из ведомости послонной Козодавлевым Голицыну – данные на 1817 год.(ст 108)

Н.П. Карабчевский       

Речь в защиту потерпевших от погрома в еврейской колонии Нагартов

      Господа судьи! Выступая перед вами представителем евреев землевладельцев колонии Нагартов, где разорено и разграблено сто сорок четыре дома и где, тем не менее, сумма всех убытков по официальному исчислению простирается лишь до двадцати восьми тысяч рублей, мне не приходится выдвигать на первый план интерес материальный и экономический. Наоборот, являясь представителем вконец разоренной деревенской бедноты, мне хотелось бы выдвинуть на первый план интерес бытовой и нравственный. Каждый раз, когда заходит речь об еврейских погромах , выдвигается обычный укор евреям в экономической эксплуатации окрестного русского населения; племенная и религиозная рознь и вражда пристегиваются затем в виде архитектурных украшений, и построение обвинения считается законченным. Никаких оснований для подобного освещения следственного материала данного процесса как раз не имеется. Наоборот, здесь имеется нечто совершенно иное.

      С 1802 года, т. е. с начала столетия, на земле, принадлежащей ведомству государственных имуществ, поселена мирная еврейская земледельческая колония. По отзыву попечителя этой колонии господина Маковецкого, который одновременно является контрагентом казны в качестве сборщика аренды и лицом, надзирающим за правильным пользованием землей и общей организацией деревенского быта этой оригинальной колонии, — евреи-землевладельцы вполне укоренились в своем оригинальном бытовом укладе и представляются настоящими землевладельцами-тружениками, добывающими по завету Иеговы, данному первому человеку, "хлеб свой в поте лица своего".

      Их обидчики — жители соседнего посада Березнеговатого , в свою очередь, по крайней мере в большей своей части, также землевладельцы или лучше сказать, дети патриархальных землевладельцев. Вспомните Бойко, Ткаченко и других почтенных старожилов посада Березнеговатого , которые прошли здесь в качестве безукоризненных и беспристрастных свидетелей. Никакой терпкости или замешательства, по их словам, в отношениях соседей-земледельцев до сих пор не было. Старики не знают и не запомнят ни одного случая столкновения с евреями на почве аграрных или экономических интересов. В течение почти целого столетия царило полное единение при самых добрых и мирных отношениях! Общие условия быта и окружающей природы невольно сплачивали соседей. Когда местность постигал голод, они голодали вместе, когда Бог давал урожай — радовались сообща. Коровы и быки их ходили в одном общем стаде, на одном и том же поле, и когда были тощи коровы одних, не тучнел скот других. Не было ни зависти, ни конкуренции, ни обид. У евреев-колонистов земли не больше, чем у посадских мещан, и совершенно тождественные условия трудовой крестьянской жизни делали их равноправными пред лицом суровой матери-кормилицы земли. Мы не слыхали здесь ни жалобы, ни намека на тот характерный признак экономической вражды, который введен законодателем в число необходимых признаков 269-й статьи Уложения о наказаниях.

      Правда, здесь были показания свидетелей, говоривших нам о подсудимом Лазаре Веремееве, лавочнике из посада Березнеговатого . Утверждают, что, подбадривая громителей еврейских лавок в посаде, он преследовал известную экономическую цель. Он имел в виду отстранить конкурентов-евреев. Но это ужо особый способ экономической борьбы, Веремеев — довольно типичный экземпляр своеобразной деревенской интеллигенции, которой по воле судьбы суждено стать первым вожаком и просветителем темной крестьянской массы. Экономическая теория Веремеева, во всяком случае, не лишена смелого полета мысли и воображения. Он желал бы, по-видимому, немногого: он желал бы только одного: чтобы на всем земном шаре была одна лавка и чтобы лавка эта была Лазаря Веремеева. Сообразно этому взгляду на занимающий нас предмет и преследование, в сущности, мирных целей "упразднения конкуренции", и самое поведение Веремеева было не лишено некоторых "культурных" приемов. Утром он подбадривал парней словами: "Бейте жидов! Что вы говеете? В Николаеве давно разговелись", днем подпаивал их водкой, а к ночи, когда толпа уже вошла во вкус и совершенно разнуздалась, он ищет свидетелей и лицемерно-смиренно вздыхает перед ними: "Ax, ox, что только делают! Жаль, старосты нет, а то бы нарядить обход, живо бы все прекратилось!"

      Еврейские лавки тогда уже были разграблены, и Веремеев без ущерба для своих интересов мог искренно желать прекращения беспорядков. Но ни старосты, ни обхода не случилось, и всю ночь по посаду Березнеговатому и по колонии Нагартов громыхали телеги, увозя разбросанные товары и жалкое еврейское добро. По выражению одного из свидетелей, после битвы и победы всю ночь продолжалось мародерство. По обвинению в разбое и грабеже подсудимые суду не преданы, а это, кажется, единственный "экономический признак", присущий данному делу. По силе 269-й статьи Уложения о наказаниях приходится искать еще племенной и в особенности религиозной розни, как мотивов преступления. Это старая идея, и пора бы ее давно бросить. Земледельцы-евреи в особенности не носят на себе никаких типичных черт городской еврейской голытьбы. Они и одеты по человечески, как одеваются соседи, немцы-колонисты, и сами обыватели посада Березнеговатого , и руки у них такие же шершавые, мозолистые, рабочие.

      О религиозной розни соседей тоже что-то не было слышно. Об этом свидетельствовал нам здесь священник посада Березнеговатого о. Михаил Иваницкий. Евреи-колонисты называют местного священника не иначе как батюшкой, попадью матушкой, и отзываются о них с величайшим уважением. В свою очередь сами виновники разгрома проявили полную религиозную терпимость. Религиозную святыню евреев — синагогу — толпа не тронула, разгромив беспощадно частные дома. Но если это так, если верно мое утверждение, что ни материальный гнет еврейского населения, ни племенная вражда, ни религиозная рознь не были причинами бесчеловечного разгрома, которому подверглась мирная ни в чем неповинная земледельческая колония, то где же, в чем искать причины и объяснения печального события?

      Из Николаева шел свет... Вы помните показания некоторых свидетелей, не из евреев, господ Маковецкого, Михеева и других. Ходил по посаду толк, что из Николаева пришла телеграмма — "бить жидов". Официальное разрешение на это было якобы дано каким-то генералом Сомовым. Наивная версия, не лишенная своей ужасной поучительности. Мне самому в дни первой молодости здесь же, в Николаеве, случилось слышать о "невинных шутках", проделывавшихся так называемыми господами над беззащитными евреями. Старикам-евреям припечатывали к столу бороды, предварительно скрутив им назад руки и накормив их рвотным порошком. Конечно, нравы несколько смягчились. Боюсь, не приняли ли они лишь более мягкие формы, оставаясь по существу столь же возмутительными. Начиная с восьмидесятых годов общий упадок наших нравственных и общественных идеалов отразился и на еврейском вопросе. В этом, и ни в чем ином, без сомнения, следует искать причины той развязной беззастенчивости, с которой пренебрежительное отношение к евреям и слово "жид" пестрят и на страницах газет известного сорта, слышатся и на улицах и даже в общественных собраниях публично. Явление совершенно невозможное в лучшие годы расцвета общественной мысли и человеческого духа... Оно возможно теперь! Мы, по-видимому, забываем, что, составляя собой верхний слой общественной среды, мы пропускаем в подпочву, т. е. в среду этих безграмотных людей, всю умственную муть, все нравственные миазмы нашей среды. Им одним за наш же первородный грех приходится тяжко расплачиваться.

      Весь контингент подсудимых являет собой характерные черты новейшей деревенской молодежи, которая, отстав от заветов и верований своих стариков, уже кое-что читает, кое-что слушает и перетолковывает, разумеется, по-своему. Умы уже начали работать, но работают беспорядочно и смутно. Нравственные заветы, не выработавшись сознательно, все еще ждут своего пророка, своего учителя. Когда священник, облаченный в епитрахиль и с крестом в руках, вышел к толпе, у него не нашлось в запасе ни аргументов, ни божественного слова вдохновения. Он только и мог пригрозить толпе: "начальство", "розги", "наказание". Вот и тут, и на этой скамье подсудимых ждут только наказания. Если бы были оправданны заветы законодателя и надежды общества при введении новых Судебных уставов, что суд — школа нравственности, а не место казни, я бы сказал всем этим несчастным: "Не ждите нового слова и нового еще какого-то завета, не ждите и иного пророка. Пророк был, и слово Его уже сказано, а завет один: "Любите ближнего, как самого себя!".

ХОДА Ф. Р. - 440 - О. 5 - Д. 45

Список кулаков-експертников I и II категории по Херсонскому округу на 1930 г.